На самом деле его зовут Айвен. Но в нашей стране еще с 1972 года называют Иваном и считают русским парнем – и за имя, и за нос картошкой. Ему бы в сказках Ромма сниматься, свою Аленушку искать. Великий защитник Александр Рагулин однажды сказал: «Этот Ванька Курнуайе наверняка до сих пор помнит, как я его через бортик швырнул…»

Бывший капитан «Монреаля» Иван Курнуайе, наравне с Филом Эспозито и Кеном Драйденом, является самым узнаваемым в России канадским участником Суперсерии-1972. Легенда мирового хоккея любезно пригласил к себе в гости корреспондента «Советского спорта»…

РЕЗЧИК ПО ДЕРЕВУ

Игра Курнуайе в Суперсерии-1972 – это только вершина айсберга его великолепной карьеры. Ивану посчастливилось выступать сразу в двух командах-династиях «Монреаля». Династией в Северной Америке называют клуб, который выигрывал три и более Кубка Стэнли подряд. Так вот, Курнуайе с 1964 по 1979 год поднимал серебряную чашу над головой аж десять раз! До рекорда лиги, который принадлежит его одноклубнику Анри Ришару (11 Кубков Стэнли), не хватило самой малости…

Чем сегодня занимается легендарный игрок? По приглашению Курнуайе я отправился в городок Блэйнвилль. Уютное местечко, где проживают отнюдь не бедные люди, где выстроились в ряд фешенебельные особняки, один другого краше... Иван приветливо встречает меня на пороге дома. Коренастый и мускулистый, несмотря на свои 63 года. Глядя на Курнуайе, я почему-то вспомнил, как в молодости на него шили специальные расширенные гетры, такими большими были икры его ног.

Он по-прежнему выглядит бодрячком, хотя на лед больше не выходит. Несколько лет назад Иван перенес очередную операцию на ногах, выбросив последние остатки разбитых коленных чашечек. В его доме я не заметил ни единой пары коньков. Зачем они ему сейчас?

Несколько лет назад Курнуайе окончил ремесленное училище и стал профессиональным резчиком по дереву. Надо признать, очень неплохой мастер.

«УЗНАЮ ДРУГА МИКИТУ»

— Посмотрите, вот одна из моих работ, – Иван показывает дверь, на которой вырезан профиль Наполеона. Здорово! А Курнуайе ведет меня к другой двери, уже в спальню, которая украшена представителями африканской саванны – слонами, львами, носорогами…

— Может, вы и клюшки делаете?

— А как же! – смеется Курнуайе и приносит деревянный «Шервуд». – Вот над этой я много возился. Помню, как готовил свои клюшки к матчам. В «Форуме» из-за пожарной безопасности мне не разрешали пользоваться паяльной лампой. Поэтому приходилось носить клюшки домой. Я разогревал крюк и прижимал его так, чтобы он на площадке как можно плотнее прилегал ко льду, — Курнуайе увлеченно демонстрирует, каким должен быть крюк его мечты.

— Я недавно видел загиб клюшки Стэна Микиты – там не крюк, а мусульманский полумесяц.

— Узнаю друга Стэна – у него всегда был сумасшедший загиб. Но мне кажется, это совершенно бесполезная штука. Сила броска увеличивается, но ведь точность страдает. Вообще клюшку выбирают индивидуально. Вот Лефлер, например, всегда играл финской клюшкой «Кохо». Ему говорили: что ты делаешь, Ги, это непатриотично. Но Лефлер никого не слушал: он лучше чувствовал «Кохо», чем канадский «Шервуд».

ГУБИТЕЛЬНАЯ ИЛЛЮЗИЯ

Экскурсия по дому продолжается. На первом этаже — кабинет и комната для курения сигар. Мы подходим к камину, над которым висит огромный вензель в виде мальтийского креста. Курнуайе бережно достает с камина маленький макет Кубка Стэнли и с улыбкой протягивает его мне: «Это мой первый». Верно, на боку чаши выбит 1965 год и написан состав «Монреаля».

— Очень памятный трофей, — говорит Курнуайе. — Именно в тот год я понял, что такое быть чемпионом.

Мы выходим в сад. В зелени утопают скульптуры. Кажется, что ты попал в музей на природе. Вдалеке виднеются белые машинки-карты, развозящие игроков по полю для гольфа.

— Ну да, тут по соседству расположен один из самых престижных гольф-клубов Квебека, — говорит Иван, перехватив мой взгляд. – Я привязался к этой игре, когда завершил карьеру. Совсем недавно ездил в Торонто, там проходил турнир среди участников Суперсерии-72.

Мы продолжаем беседу, устроившись за столиком в саду.

— Так вот, «Монреаль»… — Курнуайе погружается в воспоминания. — Играть в этом клубе было не только тяжело, но и крайне престижно. В детстве многие мечтали надеть свитер «Канадиенс». Выступать в одной команде с такими звездами, как Жан Беливо или Анри Ришар, – это же просто сказка.

В «Монреале» тех лет не думали ни о чем, кроме Кубка Стэнли. Мы хотели завоевывать его каждый год. Однажды мы выдали фантастический сезон, в котором проиграли только десять раз. Казалось, тот великий рекорд будет невозможно побить. Но уже на следующий год мы отдали всего 8 матчей! Нет предела совершенству, если не почивать на лаврах.

— С другой стороны, я не могу представить, кто в НХЛ мог составить конкуренцию тому «Монреалю»...

— Но быть сильным – этого мало. Надо играть каждый матч так, будто он последний в твоей карьере. В 1967-м «Монреаль» был гораздо сильнее «Торонто». Но мы проиграли в финале Кубка Стэнли только потому, что поверили в свою победу еще до того, как вышли на лед. Это губительная иллюзия.

«Я БЫ ПОСТУПИЛ, КАК КЛАРК»

— Вы знаете, что у вас очень русское имя?

— Конечно! Но это неправильно переводят имя Айвен. В 2002-м, когда я побывал в России на 30-летнем юбилее Суперсерии, мэр Москвы Лужков вручил свитер сборной СССР с моим именем и сказал, что мне стоило бы играть за Россию, — смеется Курнуайе. – Вообще приятной получилась та встреча. Я повидался со многими участниками той великой серии. Мы постарели… Эх, сколько воды утекло!

— Что вы знали о сборной СССР до начала Суперсерии-1972?

— Только то, что у ваших ребят плохая амуниция и никудышные клюшки. Признаюсь, мы не очень уважали советских игроков. Но это было в эпоху холодной войны, когда русских боялись и мало что о них знали. Я даже сказал Франку Маховличу: «Мы идем на фронт, но не знаем наших врагов».

До 1972 года я не питал больших симпатий к СССР. Но после Суперсерии все мы стали друзьями. В той серии не было ни победителей, ни проигравших. Обе команды играли отлично.

— Когда, по-вашему, произошел перелом в серии?

— После поражения в «Форуме» в первом матче (3:7) нам было очень стыдно перед зрителями. Мы не могли объяснить даже себе, что произошло, почему эти русские игроки оказались намного сильнее нас. Второй матч в Торонто был очень важным. Мы должны были в первую очередь доказать самим себе, что мы можем победить. К тому же если бы мы проиграли, счет в серии стал бы 0-2, что катастрофе подобно. Мы выиграли, и в том матче я забил победный гол.

А через несколько недель в «Лужниках» мы оказались на седьмом небе от счастья. Были рады, что выстояли, победили, смогли доказать всем, что мы настоящие профессионалы.

— Кто из сборной СССР произвел на вас самое сильное впечатление?

— Владислав Третьяк, Александр Якушев и, конечно, Валерий Харламов. С Третьяком мы часто встречались спустя годы. Я приглашал его к себе в загородный дом, мы плавали в бассейне… После серии века я помню, как он играл в «Форуме» в новогоднем матче 1975 года против «Монреаля» (3:3). О, это был шикарный бой! Мне посчастливилось тогда забить гол в ворота Третьяка, который играл бесподобно. Он, я и Пит Маховлич вошли в тройку звезд матча.

— За время карьеры вы повидали многих игроков. В России есть выражение «с ним я бы пошел в разведку». Кто был таким хоккеистом для вас?

— Джон Фергюсон, мир его праху. Он был выдающимся игроком «Монреаля». Человек, который не щадил на площадке ни себя, ни соперников.

— Но вы, конечно, в курсе, что именно второй тренер сборной Канады Джон Фергюсон дал указание Бобби Кларку, чтобы в шестом матче Суперсерии-1972 он нанес травму Валерию Харламову?

— Разумеется, я слышал эту историю. Но ведь Фергюсон всегда играл так, и Кларк немногим отличался от своего тренера. Я не понимаю, почему вокруг этого эпизода серии до сих пор возникает такая шумиха. Если бы канадцы проиграли серию, о лодыжке Харламова никто бы и не вспомнил. Не забывайте, матчи были очень жесткими… Это была война. И если бы мне потребовалось применить силу, как сделал Кларк, я бы поступил так же.

БЕГУЩИЙ ЧЕЛОВЕК

— Вы пробовали русскую водку?

— Какой канадец не пробовал русскую водку? – улыбается Курнуайе. — Впервые я ее выпил в Москве. Если честно, мне не понравилось. А вот Советское шампанское — да, экстра-класс. Нам давали его в гостинице во время Суперсерии.

— Вы на протяжении всей карьеры играли без шлема. Не боялись получить серьезную травму?

— Я начал выступать в лиге в 60-х, когда еще разрешали играть без шлемов. Потом уже шлем стал обязательным для всех хоккеистов. Но на ветеранов это правило не распространялось. Хотя кто знает, если бы меня заставили надеть шлем, возможно, на моем лице сейчас было бы куда меньше шрамов…

— Я слышал, что Ги Лефлер сначала играл в шлеме, но потом от него отказался.

— Поначалу у Ги не пошла игра в «Монреале». Ему кто-то посоветовал снять шлем. Лефлер так и сделал, забил несколько голов и решил ничего не менять.

Помню, как только я увидел Ги в деле, то сразу понял, что он станет одним их самых великих игроков в истории хоккея. Наш тренер Скотти Боумэн поставил меня тогда центром в звено к Лефлеру и Стиву Шатту. У нас так хорошо шли дела, что в одном из сезонов я забил 48 голов.

— Вас когда-нибудь освистывали в монреальском «Форуме»?

— Нечасто, но случалось. Болельщики «Канадиенс» очень требовательны. А играть каждый вечер на одинаково высоком уровне крайне сложно. Но этот свист только подстегивал нас. Мы могли завестись и выиграть матч, который складывался неудачно. И тогда фанаты начинали нам аплодировать.

— Как вы получили прозвище Роад Раннер (Бегунок) — в честь героя одного из популярных мультфильмов?

— Так назвал меня один репортер из «Спортс Иллюстрейтед» в Нью-Йорке. Он сказал, что в тот вечер я бегал так быстро, что меня было невозможно догнать. Через несколько дней я подошел к тому корреспонденту и воскликнул: «Что ты наделал? Теперь ко мне прилипло это мультяшное прозвище!»

Но скорость, надо признать, была моим козырем. Александр Рагулин вспоминал Суперсерию: мол, он только отвлекся на секунду, как Ванька Курнуайе проскочил мимо него, словно скорый поезд, и завез шайбу в ворота Третьяка.

— Кто вам по душе из нынешнего состава «Монреаля»?

— Мне нравится Ковалев. Отличный игрок. То, что он вытворяет с шайбой, напоминает мне трюки Жана Беливо. Я понимаю, что в специфической монреальской атмосфере Алексу не так уж просто проявить все свои лучшие качества. Когда вокруг него разгорелся скандал, который подняла пресса, я сразу встал на защиту Ковалева. А сейчас могу сказать, что если Алекс и дальше будет играть так, как в начале этого сезона, «Монреаль» вполне может выйти в плей-офф.

...Беседа пролетела незаметно. Курнуайе проводил меня до машины и не спеша побрел обратно в дом. А я вспомнил картинку 30-летней давности. 1977 год, матч «Рейнджерс» — «Монреаль», нью-йоркский «Мэдисон Сквер Гарден». Подхватив шайбу у синей линии, Иван, словно метеор, влетел в зону хозяев, сделал два (!) полных круга вокруг ворот противника и забил гол. Защитники стояли с круглыми глазами, как хулиган Гусев в фильме об Электронике: «На третий круг пошел…»

Представляю, что сказал бы по такому случаю Александр Палыч Рагулин: «Ох уж этот Ванька Курнуайе, ох, сукин сын…»

"Советский спорт"