В 1993-м он был капитаном сборной России, ставшей чемпионом мира в Мюнхене. Потом были долгих 15 лет без "золота", и на чемпионате мира 2008-го уже в качестве тренера Вячеслав Аркадьевич Быков принимал поздравления с победой, и не где-нибудь, а на родине хоккея Канаде. В 1992-м в составе сборной СНГ Быков стал олимпийским чемпионом в Альбервилле, и вот уже 18 лет российская команда не может покорить олимпийскую вершину. Впереди Олимпиада, и не где-нибудь, а на родине хоккея. Естественно, в беседе с Быковым, состоявшейся во время Кубка "Карьяла", затронули олимпийскую тему, но поговорили и о другом.

- Вы начинали свою профессиональную карьеру в конце 70-х в Челябинске. Можно ли сказать, что на выбор спортивной специализации оказали влияние знаменитые суперсерии между сборной СССР и канадскими профессионалами?
- Нет, это не так. Меня просто завораживал хоккей. Я ведь, как и все мальчишки 70-х, летом отдавал дань футболу, и лишь зимой становился на коньки. Сам процесс скольжения по льду доставлял удовольствие. Предавался игре с азартом и наслаждением. Когда в 18 лет нужно было делать выбор между футболом и хоккеем, не сомневался ни минуты. Естественно, и в 72-м, и в 74-м меня было не оторвать от экрана телевизора, но у 12-летнего мальчишки было свое восприятие. Мы играли в своих кумиров, даже выходя на лед в валенках и с клюшками, сделанными из выброшенных новогодних елок. Только говорить о том, что это стало толчком на моем пути в хоккей, не стал бы.

- Характер, без которого невозможно было бы пробиться в большой хоккей, вырабатывался в семье, на улице или в спортивной секции?
- Семья дала воспитание, привила уважение к труду. Отец, работая портным, всю жизнь копил на машину. Купил "Волгу", что по тем временам считалось верхом достатка, но затем продал и приобрел небольшой домик. У нас был огород, где работы хватало. Приходилось вечерами помогать маме мыть полы в институтских коридорах. Эти уроки не пропали даром. Характер же ковался на полянке, где мы играли между собой и со старшими "дядьками" во все без исключения игры. Проигрывать никому не хотелось.

- Когда вы начинали заниматься хоккеем, профессионального спорта в СССР формально не было. Вы знали при этом, что это станет вашей профессией?
- Нет. Я даже поступил сначала в серьезный вуз, который назывался Челябинский институт механизации и электрификации сельского хозяйства. Хотя, признаюсь честно, привлекло меня в нем наличие военной кафедры и возможность играть за команду "Сельхозвузовец", которая выступала в чемпионате СССР по хоккею.

- Довольно быстро вы прошли стадию ученичества и стали лидером челябинского "Трактора". Не боялись переходить в ЦСКА, где своих лидеров хватало?
- На тот момент я уже играл за вторую сборную. Как раз в Питере на турнире на призы "Ленинградской правды". Тренировал тогда команду Анатолий Кострюков. Играл неплохо, коль из ЦСКА в "Трактор" вызов на меня пришел. Я переговорил с тренировавшим тогда челябинский клуб Геннадием Цыгуровым, поговорил с родителями и решил задержаться на Урале. После завершения сезона снова пришел вызов в армейский клуб, и это было то самое предложение, от которого нельзя отказаться.

- Вы боялись, что не пригласят в первую сборную?
- Боялся другого: можно было оказаться далеко не только от Москвы, но и от Челябинска. Выполнять свой воинский долг перед Родиной в какой-нибудь воинской части, забыв про хоккей на два года. А значит – навсегда. Вопрос, как мне объяснили, стоял именно так. В общем, женился, пригласил партнеров по команде на свадьбу – и отправился "служить" в ЦСКА.

- Сегодня вы применяете в своей работе что-то из арсенала тогдашнего главного тренера армейской команды Виктора Тихонова?
- Я знаю, что мне не надо делать.

- В годы перестройки и гласности, когда страсти внутри армейского клуба выплескивались на страницы периодических изданий, вы заняли позицию "бунтовщиков"…
- Перестройка в обществе не могла не коснуться и хоккея. Сначала Игорь Ларионов, а затем Вячеслав Фетисов открыто заявили о желании играть в НХЛ, а мы поддержали ребят. Во время подготовки к ЧМ-89 Фетисова отстранили от сборов, и мы в буквальном смысле отстояли его. Предъявили ультиматум: либо капитана возвращают в сборную, либо мы не едем на чемпионат. Это была принципиальная позиция. Мы воевали не только за их, но и за свою свободу, за право самим распоряжаться своей судьбой. Тогдашние руководители отечественного хоккея неправильно оценивали ситуацию, что привело к повальному отъезду целого поколения наших игроков из страны.

- Разве можно было удержать их в той стране, которая была на рубеже 80-х и 90-х?
- В том-то и дело, что нет. Только спортивные функционеры хотели это сделать. Они словно не замечали, что железный занавес уже поднялся, и удерживать людей силой невозможно.

- Сейчас многие из тех, кто начинал перестройку, жалеют о случившемся и недоумевают, к чему пришло наше общество…
- Я ни о чем не жалею. Ребята боролись за свое право сыграть в НХЛ, лучшей в ту пору лиге мира. Как мог, поддерживал их в этой борьбе.

- Сами же вы не отправились за океан, а предпочли играть в Швейцарии…
- Это был осознанный выбор. Я не рвался в НХЛ, подобно Ларионову и Фетисову.

- Понятно, что для советского человека, вырвавшегося из-за "железного занавеса", Швейцария начала 90-х представлялась почти раем. Сейчас, будучи состоятельным и успешным человеком, вы бы воспринимали ее так же, уехав из нынешней России?
- Безусловно. Выбор в пользу Швейцарии был вполне осознанным. Я ведь поездил по заграницам, да и жена, с которой советовался, мир повидала. Наверное, символично, что я уехал во Фрибург 4 июля, в День Независимости США. Это был шаг к независимости, свободе в том понимании этого слова, которое еще в 90-х годах было немыслимо. При этом, переехав из СССР в Швейцарию, не испытывал никакой эйфории. О том, чтобы осесть там, и речи не было. Мы ехали работать. Было и понимание того, что нас будут пристально изучать, и по нашему уровню игры будут судить обо всем нашем хоккее и даже обо всей нашей стране.

- В бытность хоккеистом сборной СССР вы возили за границу для продажи джентльменский набор из водки, икры и фотоаппаратов?
- Когда был молодым, старшие товарищи просили провезти водку. Можно же было вывозить всего две бутылки, вот и разбивали партию на всех. После пересечения границы отдавали свою долю и даже не интересовались, что с ней будет. Икра и в Союзе денег приличных стоила, и поначалу я даже не знал, где ее покупают. Уже когда стал опытным хоккеистом, мне ее доставляли чуть ли не к трапу самолета. Таким вот бизнесом приходилось заниматься, чтобы привезти подарки родным и знакомым! Да даже клюшки свои меняли и значки. Сегодня об этом смешно вспоминать, но это была жизнь нашего поколения.

- В хоккей обычно приходят дети улицы. Откуда они берутся в процветающей Швейцарии, где хоккей сейчас переживает настоящий бум?
- Я играл за команду "Фрибург-Готтерон", и хоккей там начался с кварталов, где жили самые бедные. Городок своеобразный, в низинке беднота живет, наверху - богатые. И всегда там были битвы между "низами" и "верхами". Сначала в хоккей начали играть внизу, а затем он стал подниматься все выше и выше. При этом команда сохранила статус народной. Там нет одного богатого хозяина, на клуб работает весь регион. К тому же в Швейцарии в начале 90-х развитие хоккея пошло по очень правильному пути. В команды приглашали только лучших легионеров из Скандинавии, бывшей Чехословакии и бывшего СССР. Даже середняки не закреплялись. После того, как мы с Андреем Хомутовым сделали хорошую рекламу советскому хоккею, сразу же пригласили человек 12. Закрепилась же где-то половина. Платили иностранцам неплохие деньги, но и требовали с них по полной программе. При этом привлекали швейцарцы не только игроков, но и тренеров из Швеции, Финляндии, Канады. За счет этого швейцарский хоккей и пошел в гору.

- Вы нашли для себя разгадку феномена Ральфа Крюгера, который тренирует сборную Швейцарии, кажется, вечно?
- У него есть неповторимый шарм, который позволяет заговорить кого угодно. Он поднял команду на уровень чуть выше среднего, подтянул к элите, а другого руководители местной федерации от него и не требуют. К тому же в Швейцарии существуют свои кланы, причем немецкоязычный в хоккее доминирует над франкоязычным. В нашем же деле, чтобы быть на плаву, нужно иметь связи.

- К России это тоже относится?
- В России это вообще главное.

- Как же вам после стольких лет жизни за границей удалось стать главным тренером сначала в ЦСКА, а потом в сборной?
- Когда меня приглашали в армейский клуб, никто ведь не знал, чем дело обернется. Гадали, сколько я продержусь. Мне же было интересно попробовать себя в роли именно главного тренера. В Швейцарии я работал ассистентом, а это совсем другое. Для меня было важно понять, действительно ли тренерское ремесло – мое и с ним нужно связывать будущее. Важно было и то, что я мог начинать карьеру в качестве главного тренера, изъясняясь с хоккеистами на родном языке.

- Вы ведь к этому времени в совершенстве освоили французский…
- Русский в какой-то степени пришлось даже вспоминать.

- Неужели забыли специфические выражения, которые широко используются при управлении спортивными командами?
- Их я вообще стараюсь не использовать.

- Вас с Игорем Захаркиным называют Марксом и Энгельсом хоккея. Как вы нашли друг друга и как распределяются роли в вашем творческом дуэте?
- В 1986 году Игорь пришел работать в ЦСКА, и мы как-то сразу потянулись друг к другу. В процессе общения выяснилось, что наши взгляды на хоккей во многом совпадают. Потом Захаркин уезжал вместе с Борисом Михайловым работать в Питер, а в 1993-м наши с Игорем пути пересеклись на чемпионате мира в Мюнхене. Он уехал в Швецию, я – в Швейцарию, но договорились поддерживать связь. Постоянно созванивались, обменивались информацией. Когда я получил предложение возглавить ЦСКА, увидел Захаркина на одном из товарищеских матчей и сразу же предложил работать вместе.

- Правда ли, что на ЧМ-93, когда Захаркина не включили в список награжденных, вы отдали ему свою золотую медаль?
- Каких только легенд о себе не услышишь! Вот кому я действительно отдал свою золотую медаль, так это канадцу Полу Коффи на чемпионате мира 1990 года, такое впечатление на меня произвела его игра. Обидно было, что по итогам ЧМ-93 Захаркину так и не присвоили звание заслуженного тренера России.

- Это так важно для тренера?
- Это признание заслуг. Хотя я отношусь достаточно скептически ко всевозможным званиям. В те времена, когда наш хоккей не добивался никаких успехов на международной арене, количество заслуженных тренеров в России росло в геометрической прогрессии. Само звание нивелировалось. Мы же с Захаркиным получили его, выиграв "бронзу" и два "золота" на чемпионатах мира.

- Когда вы принимали сборную, ничего не выигрывавшую на протяжении десяти с лишним лет, ожидали, что после первых успехов появится масса желающих возглавить ее вместо Быкова?
- Это вполне нормальное желание. Любой тренер мечтает поработать со сборной хотя бы один раз. Кто же не хочет поработать с элитой? Другое дело, что не все средства для этого хороши.

- Как вам удалось создать в национальной команды, куда порой было не заманить профессионалов из НХЛ, такую атмосферу, что отсутствие в списке кандидатов многие воспринимают как личную трагедию?
- Это ведь здорово, согласитесь! Мы к этому стремились, и первыми шагами было создание атмосферы взаимного уважения. Независимо от того, какой пост ты занимаешь и в каком клубе играешь, уважение именно к личности. Очень важно для спортсмена быть услышанным. Именно к этому наш тренерский штаб стремится на протяжении всего времени работы в сборной.

- Говорят, что вы окончили в Швейцарии специальные курсы по управлению персоналом и используете в работе с хоккейными командами некоторые наработки "западных товарищей"…
- Не совсем так. Я работал в фирме Adecco, которая занимается трудоустройством. В 1998 году мне предложили стать рекламным лицом компании. Это весьма распространенная практика на Западе. Участвуя в проектах Adecco, пытался взять все лучшее, что применялось в работе менеджерами фирмы. Умение строить взаимоотношения с людьми это то, чему нужно учиться всю жизнь.

- Выиграв в составе олимпийской сборной СССР и СНГ Игры в Калгари и Альбервилле, вы согласны с утверждением, что Олимпиада – это особые соревнования?
- Сейчас, когда в олимпийские команды приглашаются сильнейшие хоккеисты мира, Игры по своему уровню стоят гораздо выше чемпионатов мира. Уверен, что в Ванкувере хоккейный турнир будет организован на высочайшем уровне. В Канаде это будет праздник. Я отлично помню и Калгари, и Альбервилль. В 1998-м мы жили в потрясающей олимпийской деревне, где на каждом шагу ощущался дух Игр, а французская деревушка не оставила таких ощущений. Мы и жили отдельно от остальных спортсменов. Не чувствовался праздник.

- А чувствовалось, что вы играете за страну, которой уже нет?
- У нас не было ни гимна, ни флага, но мы отлично знали, кто болеет за нас дома. Поверьте, это было гораздо важнее.

- Вы дважды выиграли со сборной России чемпионаты мира, но проиграли турнир, на котором все ждали только победы. Почему, начиная с 1986 года, хозяева никак не могут завоевать "золото" чемпионатов мира?
- Остается подождать, когда снова чемпионат будет в России.

- Собираетесь перекрыть рекорд Крюгера по количеству сезонов во главе национальной сборной?
- Нет, я уйду гораздо раньше. Чтобы руководить сборной, нужны новые идеи. Неважно, кто будет во главе команды, главное, чтобы российская сборная побеждала.

- Из нынешнего состава видите ли кого-нибудь своим возможным преемником?
- Смогут-то многие, вот только будет ли у них желание выбрать такую неблагодарную стезю, как тренерская?

"Спорт-Уикэнд"