|
Алексей Жамнов: Я играл за три поколения |
|
04.11.2009 г. 13:17 |
Центральный нападающий "Динамо" и сборной СССР,
Олимпийский чемпион, второй российский капитан в НХЛ и первый - в
команде из "большой шестерки", а ныне генеральный менеджер подмосковного
"Витязя", Алексей Жамнов и сейчас продолжает идти вперед и
стремится только к победам.
Ц
- Первый вопрос традиционный: как вы попали в хоккей?
- Ну, раньше-то во дворе на открытых площадках все играли, так что
первая моя хоккейная школа - это наш двор. А первыми тренерами были отец
и брат. Брат в свое время тоже играл в "Крыльях" и за клуб "Молния", но
профессией спорт не сделал. Вот они и тренировали нашу дворовую команду.
Зимой хоккей, а летом - футбол. Хоккей мне как-то понравился больше, и
получалось получше. А начинал играть я вообще в воротах, мне нравилось
вратарем быть. Рядом жил Юрий Архипович Балашов. Он как меня увидел, так
и пригласил в "Динамо". Я начал тренироваться там, и одновременно брат
договорился, чтобы меня в "Молнию" взяли. Это, конечно, уровнем чуть
ниже было, но зато я играл за старший возраст. И там, и там игры были
раз в неделю, так что мне хватало. В "Динамо" я сначала играл в защите,
а потом меня переставили уже в нападение.
- Когда решили заниматься спортом профессионально?
- Лет в 11-12. Тогда же начались и серьезные тренировки, и все перешли в
спортивную школу, в 210-ю. Родители не были против. Все лучше чем-то
заниматься, чем во дворе пропадать, правильно? В этом плане у меня все
было нормально. Родители с утра до вечера работали, а когда я был
маленький, отец меня на тренировки и возил.
- На кого из хоккеистов равнялись?
- Я же в "Динамо" играл, так что мне нравилось, как играет Мальцев. А
если по амплуа смотреть, то Ларионов. Он тоже был центром, и я смотрел
на него, когда ходил на хоккей. Когда в "Динамо" уже начали к команде
мастеров привлекать, в те времена там была тройка Семенов-Яшин-Светлов.
Особое внимания я на Толю Семенова обращал, потому что он был
центральным там.
- Первый ваш сезон во взрослой команде помните?
- Конечно. Тогда ввели новое правило: два "масочника". И я уже начал с
командой везде ездить. Но мы, конечно, много не играли. И первую свою
шайбу не помню, даже в коллекцию ее не забрал. В том году проходили игры
с командами НХЛ. Помню, мы дома играли с "Монреалем". Я тоже выходил
против них. Конечно, тяжело было: другой темп совсем, другой уровень. И
волновался, все-таки я молодой еще был. Но помню, мы выиграли.
- С кем играли в тройке?
- Тогда постоянных таких сочетаний не было. Это потом уже, перед
Олимпиадой-92 я уже больше играл с Петренко и Карамновым. А так и с
Ковалевым играл, и с Ломакиным, с Леоновым, - разные были звенья, одного
постоянного у меня не было.
- После этого сезона вас выбрали на драфте.
- Да, но об этом я узнал уже перед Играми доброй воли. Мы на сборах были
в Новогорске, и вот перед отъездом начали появляться агенты из Северной
Америки, подписывать игроков. Их тогда уже начали пускать к нам, но так
- встречались за калиткой. Вот от них я про драфт и узнал. Тогда в
начале девяностых, когда уже Сашка Могильный уехал, мы уже начинали
задумываться об НХЛ. Но все равно в те годы стремление было только к
одному: попасть в сборную.
- Когда за границу выезжали на те же молодежные чемпионаты мира, следили
за вами, чтобы не сбежали?
- Да нет, там такого не было. А чего следить? Мы же как границу
пересекали, так у всех паспорта сразу отбирали.
- Как попали на Олимпиаду?
Это, скорее, надо Тихонова спросить. Я помню его пресс-конференцию перед
началом Олимпиады. Ему сказали, что он привез "детский сад", но он
ответил достойно. Сказал: "Ну вот этим детским садом я и буду вас
обыгрывать". Конечно, у нас была молодая команда. Тогда была смена
поколений, многие игроки уехали в НХЛ, и значит, на Олимпиаду попасть не
могли. Единственные, кто там были с большим опытом, - это Хомутов и
Быков. Немного обидно было из-за того, что у нас не было ни гимна, ни
флага. Просто был бело-красно-желтый цвет маек, и после каждой нашей
победы звучал олимпийский гимн. Но мы все понимали, что у нас есть
родина, и за нее мы сражаемся.
- Когда решили уехать в НХЛ?
- Мы всем клубом отдыхали тогда на Мальте после сезона. Приехало
руководство "Виннипега", и там я подписал контакт. В то время
президентом "Динамо" был Стельнов, у нас с ним была договоренность, что
он меня отпустит, так что все прошло спокойно.
- А вы сами почему решили уехать?
- Что скрывать, зарплата там была совсем другая. А с другой стороны,
может, и не в деньгах было дело: в тот момент все понимали, что НХЛ -
самая сильная лига в мире. И хотелось попробовать себя на другом уровне.
Поначалу тяжеловато, конечно, было без знания языка. Но мне повезло: в
"Виннипеге" было много русских ребят, и там работал Игорь Куперман, наш
журналист. Он хорошо владел английским, так что помогал нам. Весь
первый сезон летал с нами в роли переводчика. Еще поначалу тяжеловато
было, потому что здесь всю жизнь сидели на сборах, сами себе не
принадлежали. А там ты потренировался с утра и потом целый день
свободен. К свободному времени тоже пришлось привыкать.
- Как прошел ваш ужин новичков?
- Rookies’ dinner? Мне опять повезло: за мою карьеру обычно новичков
бывало один или два. А нас было семь человек, так что особо по карману
это не ударило. Там же принято заказывать все самое дорогое, самый
лучший ресторан, обычно это "Стейк-хауз" бывает. Так что чем больше
новичков, тем дешевле все обходится. Весело, конечно, было. Русские гимн
пели, как я помню… На следующий день только тяжеловато было выходить на
тренировку.
Вообще сколько я играл, всегда в командах всякие шутки-прибаутки были.
Через все это мы проходили. И пеной головы мазали, и галстуки обрезали,
и шнурки могли из коньков в ботинки вставить. Я помню, Селянне ботинки к
полу прибили. Он в одних ботинках что-то долго ходил, так ему их и
прибили, чтобы новые купил.
В первый сезон в "Виннипеге" мы попали в плей-офф и проиграли серию
"Ванкуверу" 4:2. В следующий раз в плей-офф мы играли уже против
"Детройта" и тоже 4:2 проиграли. Там и накал другой, и на льду больше
времени проводят уже ведущие игроки. С сезоном, конечно, это несравнимо.
В сезоне тоже тяжелые игры есть, но в плей-офф совсем другая атмосфера:
больше эмоций, больше куража. Там нет таких больших денег, за Кубок
Стэнли же особо не платят, дороже всего там именно победа. Поднять над
головой Кубок Стэнли - мечта всех хоккеистов. И не только тех, кто
играет в НХЛ.
- Самый жесткий защитник, против кого вы выходили?
- Наверное, Стивенс из "Нью-Джерси". Да и Челиос тот же, я ведь против
него тоже играл. Очень мобильный защитник, тяжело против него играть.
- А вратари неудобные для вас были?
- Забивал я всем. Но так, если выделять, то из российских - это
Хабибуллин, Набоков. Из канадцев - легендарный Патрик Руа, Бродо, Белфор.
Мне вот Белфору тяжеловато было забивать. Даже не знаю, в чем дело. Может
быть, школа Третьяка сказалась…
- Вам за вашу карьеру пришлось поработать со многими совершенно
разными тренерами. Начиная от советской системы Тихонова и заканчивая
НХЛ. С кем вам было легче находить общий язык?
- Это разные школы, разный менталитет. Сравнивать их, наверное,
неправильно. У каждого тренера свои идеи, свое видение игры, тех же
игроков. У меня со всеми получалось находить общий язык. Конечно, были и
тяжелые тренера. Например, я не понимал политику ведения игры,
тренировочного процесса, с кем-то я не соглашался. Но с другой стороны,
хоть и не соглашался, а выходил и работал, выполнял требования.
Конфликты, конечно, возникали, но все это оставалось в тренерской, за
стены не выходило. Это нормальная рабочая обстановка. Я не могу сказать,
что какой-то тренер был для меня хороший, а какой-то плохой. Каждый
что-то мне дал, каждый достоин уважения. Я всем им благодарен за это.
- Вы играли за сборную на Кубке Мира 96 года. Что там были за конфликты
у Михайлова с командой?
- Я б не сказал, что были какие-то конфликты. Они были еще до назначения
Михайлова. Что теперь старое ворошить? Что было, то было. Выступили,
конечно, неудачно. По себе я помню, что поехал туда без контракта. С
"Виннипегом" у меня контракт закончился, меня обменяли в "Чикаго", но с
ними контракта я еще не подписал. Получил там травму: с финнами играли,
в единоборстве у борта у меня плечо "вылетело". Выбыл еще на месяц
где-то.
- Как вас впервые обменяли?
- Я сидел в Москве, в ресторане, с друзьями. И тут мне позвонили,
сказали, что обменяли в "Чикаго". Я знал, что меня обменяют, только не
знал, куда именно. У меня были проблемы с руководством: пришел новый
владелец, обещали продлить контракт в течение сезона, и ничего не
происходило, кормили что называется "завтраками". У меня были очень
хорошие отношения со старым владельцем команды, он пытался как-то это
все уладить. У него какие-то родственники дальние были из России, он к
русским хорошо относился. Мы и встречались, ужинали вместе несколько
раз: новый и старый владельцы, я и генеральный менеджер. После каждого
ужина мне обещали, что завтра-послезавтра со мной будут разговаривать о
новом контракте, но так ничего и не вышло. Ну и когда сезон закончился,
я сказал, что ни за какие деньги в этой команде больше не останусь.
- И как приняли в "Чикаго"?
- Поначалу было тяжеловато, потому что поменяли-то меня на Джереми
Реника. Публика его очень любила. Так что сначала и давление
определенное было, и крики с трибун разные слышал. Потом стало уже
легче. И команда мне нравилась, и со стороны руководства отношение было
хорошее. Хотя стиль у команды другой был. "Виннипег" играл в более
открытый хоккей, можно сказать, по-бразильски: нам забивали пять, а мы -
семь. Команда была более молодая, более европейская, и играла в более
европейский хоккей. В "Чикаго" не то чтобы играли в очень закрытый
хоккей, но после "Виннипега" разница чувствовалась. Например, в
"Виннипеге", ведя в счете 2:1 и выходя на третий период, мы запросто
могли и не удержать этот счет. А в "Чикаго" настолько чувствовалась
уверенность во всем, что, ведя в одну шайбу за целый период до конца, мы
были уверены, что выиграем. Более дисциплинированный был хоккей. И более
жесткий. Не в том плане, чтоб запугать соперника, хотя там и бойцов
хватало, но команда проповедовала жесткий стиль игры: силовой, без
"прокатов".
- В "Чикаго" вы стали вторым российским капитаном после Яшина. Вас
выбрали или назначили?
- До меня капитаном был Тони Амонти, но он ушел в "Финикс". Тренер меня
вызвал к себе и сказал, что руководство считает, что моя кандидатура
подойдет на роль капитана. К тому времени я в команде был одним из
ветеранов, восьмой год уже играл.
- Расскажите, что означает эта буква на свитере.
- С одной стороны, это авторитет среди игроков. Но, с другой, его все
равно надо заработать, буква тут не поможет. Ты - человек, который
должен разговаривать с руководством от лица команды, поддерживать
атмосферу, климат в команде. Капитан должен быть лидером и на льду, и в
раздевалке. К тому времени, думаю, я уже был к этому готов. У меня не
было проблем с английским, я спокойно общался, был в курсе всего, что
происходит в клубе. У меня были хорошие отношения и с генеральным
менеджером, и с президентом, и с владельцами клуба. Я мог спокойно с
ними по любым вопросам общаться. Ну и ребята все, конечно, меня
поддержали. Была все-таки какая-то боязнь, ведь я не родился там, я
европеец, и как на это отреагируют… Я ведь был первым
капитаном-европейцем в "Чикаго". Все-таки команда из тех, что называют
original six, "большая шестерка", с которой и началась НХЛ. Так что для
меня эта буква была и большой честью, и большой ответственностью.
- А что там была за история с алкоголем и полицией?
- Ну, это уже ни для кого не секрет. У меня была травма, перелом руки,
что ли… Команда на следующий день в поездку уезжала. Ко мне приехали
друзья из Москвы, мы в ресторане посидели, погуляли немножко. Отдохнули.
Ну и ехал домой к другу, от ресторана там недалеко. У меня машина была
высокая - "Хаммер", и, видимо, когда я садился, то задел дальний свет. И
он у меня горел. А машина высокая, там не видно, дальний у тебя или
ближний. И полиция меня остановила, чтобы я дальний свет выключил, а от
меня - легкий запах алкоголя. И все - забрали в полицию.
- Последствия были?
- Заплатил штраф клубу, потом штраф суду и полтора месяца ходил на
беседы с психоаналитиком. В НХЛ есть такая система: если тебя ловят в
нетрезвом состоянии, то потом каждую неделю проверяют на алкоголь:
употребляешь ты или нет. Одиннадцать собеседований с психоаналитиком,
одиннадцать часов. Ну вот я это все прошел. В суде был два раза. Один
раз заседание отложили, потому что прилетели всякие телевизионщики,
второй суд уже прошел при закрытых дверях. Извинился перед командой,
перед руководством. Не я первый, не я последний, как они сказали. Но все
равно неприятно было: во всех новостях крутили, во всех газетах.
- Если не секрет, какой штраф был больше: клубу или суду?
Суду. Я еще перечислил деньги в фонд погибших полицейских. Мне
руководство клуба посоветовало это сделать, чтобы не было такого
большого ажиотажа.
- О чемпионате мира 2000 года вспоминать, наверное, не хочется?
- Да, это больная тема. Даже не могу ответить, почему так все
получилось. Не знаю. Не заладилось все как-то с самого начала. Только
вот последний матч, когда мы играли со шведами. Это было девятого мая, в
День Победы. В такой день проиграть мы просто не могли. Может быть,
этого духа нам и не хватало. Может быть, думали, что все легко
получится, потому что 15 человек впервые приехали из НХЛ на чемпионат
мира. Состав-то сильный был.
- До этого вы нечасто, прямо скажем, приезжали на чемпионаты мира.
- Ну, для этого было много веских причин. Когда в плей-офф выходили,
когда меня просто не звали. Были времена, что и травм много было за
сезон. На протяжении многих лет меня спина беспокоила. И я не видел
смысла ехать туда не готовым на сто процентов. Настолько был вымотан,
понимал, что не выдержу такого напряжения, и отказывался.
- Почему в тот раз приехали?
- Во-первых, чемпионат в России проходил. Во-вторых, к тому времени
более-менее наладились отношения между Федерацией и игроками, которые за
океаном играли. Я помню, и со Стеблиным разговаривал, и с Якушевым, они
позвали, я сказал, что приеду, если команда не попадет в плей-офф.
- В 2004 году вас опять обменяли.
- Там уже было понятно, что команда не попадает в плей-офф, сменился
генеральный менеджер. У меня был с ним разговор в Ванкувере о моих
дальнейших действиях. Или я остаюсь в команде, они переподписывают со
мной контракт и урезают зарплату, в связи с тем, что команда будет
молодая, а я уже становился возрастным игроком. Или они меня продают. Я
тогда попросил обменять меня в ту команду, которая борется за кубок
Стэнли. На том мы и договорились. И вот месяц они искали варианты.
Тяжеловато было в том смысле, что читаешь газеты и не знаешь, куда ты
поедешь и когда это все произойдет. Называлось семь-восемь клубов. И,
конечно, случилось все неожиданно. Это было прямо перед матчем с
"Сан-Хосе". Я ехал на игру, и уже подъезжал ко дворцу - оставалось
буквально два светофора, - когда мне позвонил президент клуба и сказал,
чтобы я к нему поднялся. Я понял, что меня продали. Зашел к президенту,
и он сказал, что меня обменяли в "Филадельфию". И на игру я уже не
раздевался. Пошел, собрал вещи, попрощался с ребятами и наутро уже
улетел в Филадельфию. Вообще я знаю, что и такие трейды происходили,
когда игроку просто говорили: "Перейди в соседнюю раздевалку, мы тебя
туда поменяли". Так что мой еще и не самый неожиданный, хотя и за два
часа до матча все произошло.
- В команде очень удивились?
- Они на игру настраивались, - меня уже в раздевалку и не пустили. Я
возле нее постоял, ребята некоторые вышли. Я спросил у тренера, могу ли
зайти попрощаться с ребятами, он сказал: "Не рекомендую. У нас игра…". И
потом уже через четыре дня мы играли против "Чикаго" у себя дома в
Филадельфии. Нормально все прошло, я гол забил. У нас в "Филадельфии"
так получилось, что вся тройка, в которой я играл - это были Реник,
Амонти и я, - была из "Чикаго". Мы ее еще назвали: "Black hawk down"
("Падение черного ястреба", название американского фильма (2001г).
Вообще в Филадельфии была очень сильная команда, когда я туда пришел. Я
думаю, нам в тот год до кубка Стэнли совсем немного не хватило. По
этапам у нас команды были намного сильнее, чем у "Тампы". Первым нашим
соперником в плей-офф были "Нью-Джерси" - обладатели Кубка Стэнли за год
до этого. Против них очень тяжело играть, эта команда играет в жесткий
оборонительный хоккей. Хотя мы и выиграли серию 4:1, игры все тяжелые
были. Ну и, конечно, в серии с "Торонто" было очень много
травмированных. Я считаю, тогда у нас команда была сильнее, но "Тампа" к
финалу конференции шла намного легче. Может, вот из-за этих
изнурительных двух этапов нам и не хватило свежести на решающий седьмой
матч.
- Следующий сезон был локаутным. Почему "Витязь"?
- Были предложения и из Суперлиги, но у меня были хорошие отношения с
руководством "Витязя", дружили еще с начала девяностых. Я им обещал, что
если будет локаут, то приеду и помогу их команде выйти в Суперлигу.
После НХЛ, конечно, контраст был очень сильный. Команды Суперлиги хотя
бы ездили по тем городам, в которых я бывал еще до отъезда за океан, а
тут я попал в такие глубинки, где никогда и не был. Экстрим-тур такой
получился: эти раздевалки в некоторых городах, где форма не сохнет, а
играть надо уже на следующий день. Все это я прошел. Но не пожалел ни
разу: было очень веселое время, ребята были все отличные, пришлось их
сплотить в одну команду. Я для них же был человек с авторитетом, как и
Данила Марков, и Саня Королюк. Мы поменяли немного атмосферу в
раздевалке, отношение ребят к игре. Если сравнивать нашу тогдашнюю
команду с теми же ХК МВД, Нижним Новгородом, "Мечелом", то, может быть,
у нас не было такого подбора игроков, как у них, но вот за счет нашей
сплоченности мы и выиграли. Можно сказать, у нас такая "банда" была,
билась от начала и до конца.
- Кстати, в фойе дворца "Витязя" висит ваша клюшка. На ней
написано, что именно этой клюшкой вы забили гол, который вывел команду в
Суперлигу. Что за гол?
- Последний буллит. В принципе, ею два последних буллита я забил. Это
был последний решающий матч с Нижним Новгородом. Мы играли с ними пять
игр. Две игры мы дома выиграли, потом поехали туда, две игры проиграли.
И пятую, решающую, выиграли по буллитам.
- А после локаута вы оказались в "Бостоне"…
- Тогда я долго думал: остаться в России или уехать туда, но в итоге
вернулся в Америку по семейным обстоятельствам. Сообщил агенту, он
обзвонил клубы, и началась обычная суета, борьба, кто лучше сделает
предложение. "Бостон" предложил неплохой контракт. Но я думаю, если бы
еще день подождал, то оказался бы в итоге в "Питтсбурге". Это я уже
сейчас знаю, что они тоже были заинтересованы. Из России тоже были
предложения, но я решил, что последний контракт отыграю в НХЛ, а потом
уже вернусь сюда. Но не получилось. Началось все еще в выставочном
матче, когда мы играли дома с "Нью-Йорк Рейнджерс" и мне сломали ребра.
Я пропустил полтора месяца, травма еще не зажила, но я уже вышел играть.
И руководство попросило, и я сам, наверное, хотел уже играть, помогать
команде: "Бостон" тогда начал сезон не так удачно, как хотелось бы. И
через несколько игр, в матче с "Тампой", я получил перелом лодыжки.
До этого был разговор с Пашкой Буре по поводу Олимпийских игр, я хотел
поехать на четвертую свою Олимпиаду. А тут доктора посмотрели, говорят:
"От шести до десяти недель". Ну и все. На следующий день я позвонил
Пашке, сказал, что не успею даже подготовиться. Сам процесс
выздоровления проходил тяжеловато. Доктора думали, что быстрее все
пойдет. Потом они говорили, что, может быть, надо было ставить шуруп,
чтобы быстрее все зажило. Перелом-то был специфический: в двух местах.
- Кто вас так, помните?
(улыбается). Артюхин. Он как ехал, так и ехал. Но я ничего, без обид.
Игровые моменты, игровые эпизоды, в хоккее все бывает. Артюхин, в
принципе, не маленький мальчик, он упал так, что у меня нога оказалась
прижата к борту и еще кость бедра ушла в сторону, все наложилось одно на
одно. Я долго ходил в гипсе, потом его сняли, поставили такой
специальный ботинок, а через шесть недель мне сделали снимок. Прилетел
агент, встретился с генеральным менеджером и с докторами, а потом пришел
уже ко мне и объяснил всю ситуацию. Доктора сказали: "В данной ситуации
ты можешь продолжить карьеру, но под твой риск. Ноге на полное
восстановление нужно несколько лет". И рекомендовали мне закончить
карьеру, чтобы не стать инвалидом. Для меня это, конечно, был шок.
Контракт-то подписал на три года, а тут сыграл двадцать игр, и тебе
говорят, что надо заканчивать карьеру из-за травмы. То есть, я понимал,
что карьера идет к завершению, но вот так внезапно… Я попросил день на
то, чтобы подумать.
А потом, когда уже дома сидел, понимал: а что тут думать-то? Над чем?
Конечно, еще раз посоветовался с генеральным менеджером, с докторами, в
Чикаго летал на, как это в Америке называется, second opinion (Другое
мнение). И все сказали одно и то же. Я когда был в Германии,
летал на операцию, мне доктор там сказал одну очень умную фразу: есть
спорт, а есть физкультура. Это я теперь, с годами понимаю, когда
хоккейная карьера уже, можно сказать, завершилась. Физкультура - это
когда ты спортом для здоровья занимаешься. А спорт - это когда все, что
ты делаешь на льду, идет в убыток твоему здоровью. Это правда. С годами
все сказывается. Как только останавливаешься, сразу все болячки
вылезают. Но я не жалею, что выбрал именно спорт.
- Сейчас нога не беспокоит?
- Нет. После двух операций - больше нет.
- Как решали, чем будете дальше заниматься?
- Поступило предложение вернуться в "Витязь" и занять пост генерального
менеджера. Я сомневался: смогу - не смогу, понравится - не понравится…
Из клубов НХЛ тоже были предложения, но вот решил вернуться в Россию.
Тянуло, наверное.
- Не было желания стать тренером?
Нет. Не знаю, может, когда-нибудь… Но пока я еще не созрел.
- Что входит в ваши нынешние обязанности?
- Комплектация команды, подбор тренеров. Ну и главная задача - чтобы
команда попадала в плей-офф. Конечно, играть в хоккей намного проще,
эмоции можешь выплеснуть хотя бы. А когда ты сидишь вот сверху,
смотришь, как команда проигрывает… Это тяжело. Переживания не за одного
игрока, а за всех сразу. Почему у него не получается, почему не клеится
игра, хотя он может играть сильнее? Думаю, каждый генеральный менеджер
должен понимать, чего команда может, а чего не может достичь. Конечно,
все упирается, в первую очередь, в бюджет. Какого игрока ты можешь
приобрести, на что опираться в дальнейшем. Вот в ситуации, которая
сложилась с клубом в начале сезона, у нас не было другого выбора, кроме
как подписывать молодых игроков. То есть, мы не могли позволить себе
того же Зубова, Королюка или Квашу, поэтому прицел делался на будущее,
на молодых игроков, с расчетом, что они обкатаются в этой лиге, и на
следующий год уже будут опытными.
- Трудно было влиться в эту работу?
- Конечно, потребовалось время на адаптацию. Могу честно сказать, что
когда пришел, не всех игроков вообще по фамилиям знал, по номерам
называл. Не знал российский рынок, кто чего стоит, в цифрах плавал… Знал
только, что у многих были завышены цены. Это тоже отрицательно влияло
на многих игроков в плане подписания контрактов. Сейчас-то я уже это все
понимаю, но поначалу было трудновато.
- В НХЛ своя специфика?
- Да, там все немного иначе. Есть и потолок зарплат, бюджет команды. То
есть, у нас это тоже есть, но в НХЛ все чуть-чуть по-другому, там более
отлаженная система. Все-таки эта лига не один, не два года строилась, а
несколько десятилетий. У нас пока нет такой машины, КХЛ всего второй
сезон существует. Я думаю, еще много вопросов возникает и будет
возникать. Это нормальное рабочее явление. Посмотрите, у нас уже большой
сдвиг и в плане телевидения, и внимания болельщиков, и наплыв игроков из
НХЛ, и уровень вырос, появились профсоюзы для игроков… Так что, думаю,
мы на правильном пути.
- Правду говорят, что у нас хоккей интересней?
- Кто это говорит? Это мнение "специалистов", которые ни разу даже на
льду не стояли. Я знаю, что там хоккей более зрелищный и из-за маленьких
площадок в том числе. У нас больше игры проходит в углах, в НХЛ все идет
на "пятак", все на ворота. У тебя меньше времени на обдумывание, что
делать, скорости выше. Да, у нас хоккей вырос, конечно, благодаря новой
лиге, уровень поднялся - за счет наплыва тех игроков, которые играли в
НХЛ. Наши вернулись, иностранцы приехали, но сравнивать с НХЛ, я думаю,
еще рано.
- Ваша нынешняя цель?
Хочу, чтобы команда в плей-офф попадала. Я прекрасно понимаю, что мы
имеем на льду, когда против других команд выходим, и не строю каких-то
особых иллюзий. Надеюсь, что та молодежь, которая сейчас играет - а у
нас и во второй команде есть перспективные ребята, - что они вырастут в
хороших игроков. Пока мне это интересно, но если я пойму, что никаких
сдвигов в лучшую сторону нет, то я не буду занимать эту должность только
потому, что она мне нравится.
- Чем вы больше всего гордитесь за свою карьеру?
Наверное, играми за сборную. Тем, что за СССР еще играл, Олимпиаду
выигрывал и призером становился. За один год я сыграл за три разные
страны: на Кубке Канады за СССР, на Олимпиаде за СНГ, и на Чемпионате
Мира уже за сборную России. За один год три разные майки надевал. И
против Гретцки с Лемье я играл, и Фетисова, Ларионова, и Крутова с
Макаровым застал. А потом прошло десятилетие, и уже играл с
Ковальчуком. Так что у меня получилось сыграть в трех поколениях.
"Весь хоккей"
| |
