О его ледовых подвигах сказано и написано столько, что добавить что-то новое невозможно. Лидерство знаменитого капитана ЦСКА и сборной СССР в клубах Всеволода Боброва и "100 бомбардиров" неприступно и потому кажется вечным.

Он стал первым обладателем "Золотой клюшки" для лучшего игрока Европы, сокрушив в Кубке вызова-79 сборную звезд НХЛ. И это в 35 лет, в те времена пенсионном для хоккеиста возрасте! Крайне редко знаменитые игроки становятся успешными тренерами. Михайлов – счастливое исключение из этого правила. Его триумфом на чемпионате мира-93 мы жили целых 15 лет, пока в Квебеке сборная России снова не выиграла золотые медали.

Перед юбилеем мы встретились с Борисом Михайловым на его даче близ Солнечногорска, где он постоянно живет вот уже лет десять, чтобы вместе полистать семейный альбом.

КАК МЫ "ЛУЖНИКИ" ОТКРЫВАЛИ

– Начинал я с футбола, – рассказывает Михайлов. – Во дворе у нас были две команды – болельщиков московского "Динамо" и "Спартака". Динамовцами верховодил Женя Мишаков, а я – спартаковцами. Признаюсь, до прихода в ЦСКА болел за футбольный "Спартак". Мы пришивали на майки эмблемы любимых клубов и рубились.

Играл я в нападении левого крайнего. В 1956 году команда "Спутник" нашего Ленинградского района заняла первое место в детском первенстве Москвы. Награждали нас в "Лужниках", на открытии знаменитого стадиона, в День физкультурника (8 августа. – Прим. ред.) перед матчем ЦСК МО – "Динамо" (Москва). Нам, 13-летним мальчишкам, предстояло совершить круг почета на глазах ста тысяч зрителей. Я как капитан команды нес Кубок и до смерти боялся его уронить. Потом в газете вышла моя заметка, которую бережно храню до сих пор…

Возможно, стал бы я футболистом, если бы в 1958 году мне не выдали настоящую хоккейную форму в обществе "Трудовые резервы" – трусы, коньки и велосипедный шлем. С тех пор в футбол играю для здоровья…

КАК Я ВСТРЕТИЛ БУДУЩУЮ ЖЕНУ

– Расписались мы с Татьяной в Щепкинском дворце бракосочетания, расположенном около станции метро "Проспект Мира". Свадьбу гуляли в поселке Челюскинском, что рядом с Мытищами. Ей тогда было 18 лет, она на четыре года моложе меня. Ух и молодой я на снимке, ушастый…

А познакомились мы еще в пионерском лагере. Ее брат Борис, с которым я играл в футбол за сборную лагеря, уговорил Татьяну пригласить меня на танец. Я согласился, хотя до этого ни разу в жизни не танцевал. Вроде бы получилось. Потом жизнь нас развела: я уехал играть в Саратов. А спустя три года мы неожиданно столкнулись на пляже в Серебряном бору, куда она приехала с подружками и своим братом. С тех пор начались серьезные отношения. А через год после свадьбы у нас родился первый сын – Андрей.

4 июня исполнилось 43 года, как мы вместе. Татьяна – мой тыл, мой генерал, главнокомандующий, как я люблю ее называть.

КАК ЧЕХОСЛОВАЦКИЙ ВРАТАРЬ ПИЛ ЗА НАШУ ПОБЕДУ

– Чехи были для нас самым неудобным соперником. Играли от обороны, часто били исподтишка. Видите, как на этой фотографии меня на пятачке защитники Махач с Поспишилом прессуют? В воротах Холечек. Имена! Многое всплывает в памяти из наших разборок со сборной Чехословакии.

Я расскажу такую историю… В стартовом матче на Олимпиаде-72 в Саппоро против финнов я надорвал боковые связки колена и повредил мениск. Врачи сказали, что месяца два-три в хоккей играть нельзя. Однако у Тарасова было другое мнение. "Чтобы через три дня Михайлов был в строю", – сказал он доктору Олегу Белаковскому. Олег Маркович с массажистом эти три дня колдовали над коленом.

Пропустив две игры, выхожу против поляков. Не могу оттолкнуться ото льда. Тарасов орет на меня благим матом. Я к Чернышеву: "Аркадий Иванович, не могу играть, хоть режьте". Тот жестко переговорил с Тарасовым, после двух периодов меня отправили в раздевалку.

И вот последний матч турнира с чехами. Получаю шайбу на своей синей линии, замахиваюсь "от ушей". Соперники разъезжаются, дают дорогу. Видно, знают, что щелчка у меня нет. При входе в зону, зажмурив глаза, бросаю. А их вратарь Дзурилла так "испугался", что пропустил: шайба от его клюшки вползла в ворота. Мы победили 5:2 и стали олимпийскими чемпионами, у чехов только бронза.

Вечером сидим в Олимпийской деревне, отмечаем победу. Стол соорудили из раздвижной двери. Руководитель делегации Валентин Сыч пообещал: "Кончится водка – дам еще". Вдруг входит Дзурилла, едва не плачет. Говорит: "Меня обвинили в поражении". Как его успокоить? Усадили за стол, наливаем водки: "Выпей за нашу победу!".

КАК МЕНЯ ГРОЗИЛИСЬ ИСКЛЮЧИТЬ ИЗ ПАРТИИ

– Это 1974 год, нас встречают на Ленинградском вокзале после победы на чемпионате мира в Финляндии. Эх, хорошие нам тогда сшили костюмы… А ведь в первом круге турнира мы проиграли чехам с позорным счетом 2:7. Что тут началось! Звонили из Москвы, требовали наладить игру и дисциплину, выявить виновных и наказать.

Меня как капитана вызвали на ковер к послу. Если бы вы знали, в каком тоне он разговаривал. "Мы все коммунисты, а вы… позорите партию", – распалялся чиновник. Договорился до того, что надо, мол, поставить вопрос о моем пребывании в КПСС. Тут уже я не выдержал и жестко, но спокойно ему ответил: "Не вы меня принимали в партию, не вам меня исключать". Посол аж опешил… Когда же мы взяли у чехов реванш 3:1 и стали чемпионами мира, он устроил по случаю победы богатый прием. А я опять стал образцовым коммунистом.

Смотрю на фото и вспоминаю тот турнир, ставший последним для нашего тренера Всеволода Боброва. Его уволили. Ходили разговоры, что Всеволод Михайлович пострадал за то, что в лифте после окончания чемпионата послал этого важного товарища куда подальше за панибратское обращение…

КАК Я БЕЖАЛ КРОСС С "ПОТАПЧИКОМ"

– Как-то раз Тихонов не взял нашу тройку на сбор национальной команды, заменив молодыми. И мы отправились с ЦСКА под руководством Юрия Моисеева закладывать атлетический фундамент в Восточную Германию. Надо было вместе с солдатами из Группы советских войск в Германии бежать кросс по пересеченной местности с мешком, набитым песком. За спиной 20 кило – это, скажу вам, не шутка. После Тарасова, у которого кроссов вообще не было, легкую атлетику Тихонова мы переносили с трудом. Когда я накануне узнавал, что нас ждет эта самая легкая-тяжелая атлетика, то сразу терял два килограмма. А Тихонову хоть бы хны – он всегда бежал первым.

В Германии мне достался мешок солдата с фамилией Потапов. Вместо песка я набил его поролоном. Ребята об этом знали, Юрий Иванович догадывался, но виду не подавал. Перед очередным кроссом не могу отыскать свой хитрый мешок. "Где мой "потапчик", кто взял?" – кричу на всю раздевалку. Оказалось, это сделал ни о чем не подозревавший молодой солдат. "А ну, салага, отдавай мой мешок", – набросился я на него. А Харламов со своей модной химической завивкой так и бегал – с 20 килограммами за спиной.

КАК Я ДЕЖУРИЛ ПО КЛУБУ

– Когда заканчивался хоккейный сезон, мы приступали к исполнению своих воинских обязанностей. Ведь многие игроки ЦСКА были офицерами. Тех, кто не учился, месяц заставляли нести дежурства в ЦСКА. Я надевал офицерскую форму и заступал. Целые сутки отвечал на телефонные звонки, в том числе и болельщиков. Причем каждый разговор нужно было зафиксировать в специальном журнале. Утром сдавал вахту, писал рапорт с отчетом о том, что произошло за время моего дежурства. И строевым шагом отправлялся во Дворец спорта менять военную форму на гражданскую одежду. Как раз этот момент запечатлен на фото. Отдежурил и с улыбкой марширую в гражданскую жизнь.

А вообще офицерская форма меня не тяготила, ее приходилось надевать нечасто – на официальные приемы или когда тебя вызывало "на ковер" военное начальство. Помню, на банкете после сезона 1980 года, когда мы проиграли американцам на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде, я выступил с критикой Тихонова. Через некоторое время меня вызвали в Главное политическое управление Министерства обороны и потребовали объяснений. Я сказал, что защищал ребят от огульных нападок и готов повторить сказанное слово в слово. Стало ясно, что попал под колпак. И вскоре моя карьера завершилась…

КАК Я ВНУКОВ БАЛУЮ

– У нас прекрасная семья: сыновья Андрей и Егор подарили нам двух внучек – Лизу и Василису и внука Никиту. Пятилетняя Лиза и десятилетняя Василиса – дочки Андрея, а Никита (Михайлов делает ударение на последний слог) – сын Егора. Ему всего два годика. Пока Никита говорит только "да" и "нет". Но если увидит дедушку по телевизору, то сразу показывает пальцем. Узнает!

Мы с Татьяной своих внучек и внука балуем, на то мы дедушка и бабушка. Все им разрешаем. Это родители пусть воспитывают. Если честно, то мы ни разу на Андрея и Егора не подняли руку. Достаточно того, что отец меня крепко порол. За малейшую провинность, опоздание на пять минут. Его порки я запомнил на всю жизнь, хоть умер он, когда мне шел десятый год.

Иногда собираемся всей семьей у нас даче. Ее я купил в 1976 году первым из игроков того ЦСКА. На ней, кажется, успели побывать все ребята – Петров, Харламов, Третьяк и даже Игорь Захаркин, работавший тогда в комплексной научной бригаде СКА.

"Советский спорт"