«ИГРАЛ ВМЕСТЕ С КРИКУНОВЫМ»

Сергей ответил на все вопросы отдела хоккея и на те достойные внимания интернет-комментарии, которые были оставлены после отсева. Правда, поначалу Федоров огорошил, когда я спросил, сколько у нас времени на беседу, – трудно было понять, шутит он или говорит всерьез:

— У нас только 10 минут. Я спешу. Поэтому давайте не будем терять времени.

— Как возникла идея тренироваться с «Динамо»?

— Это не идея, а логический шаг. У меня брат здесь играет. Я хорошо знаю руководство «Динамо». Еще в 1985 году играл в минском «Динамо» вместе с Владимиром Крикуновым – он был тогда защитником. Кстати, еще и нынешние помощники Владимира Васильевича там работали – например, Иван Кривоносов.

— Как ваше здоровье? Вы, как я понял, только что от врача.

— Здоровье в порядке. Я делал поддерживающую физиотерапию.

— С возрастом меняется график подготовки к сезону? Вам уже 37.

— Подготовка становится более интенсивной и долгой. Диета? Это очень распространенное слово. У меня ее нет. Лечиться мне не от чего. Но я разборчиво отношусь к еде, чтобы получать максимальный заряд энергии.

— Где отдыхали летом?

— На десять дней летал в Майами, к океану.

— Вы долго жили в Калифорнии, там тоже океан. Есть разница?

— Да, большая. В Калифорнии очень холодный океан, а в Майами – теплый. В Калифорнии всегда одна и та же погода, а в Майами – и дождь, и солнце, и ураганы. Зато в Калифорнии случаются землетрясения или пожары.

«НА МЕНЯ НАЕХАЛ РЕПОРТЕР»

— Большинство вопросов в Интернете было о сборной России. Болельщики со стороны так воспринимают ситуацию: Федорова уговаривали целый год приехать на чемпионат мира, и в конце концов он нашел повод для отказа.

— Никто меня не уговаривал. И причину для отказа я не искал. Просто это было преподнесено в таком свете. Недоразумения начались зимой, когда я сыграл матч в Эдмонтоне. «Колумбус» уступил в очень упорной борьбе, хотя по голевым моментам у нас было преимущество. Разумеется, настроение у меня было не самым звездным. И тут ко мне подошел один русский журналист и спросил: «А вы приедете на чемпионат мира?». Я ответил: «Извините, я не понимаю вопроса. О чем вы говорите?». Я только что провел матч. Еще не переключился. Но в НХЛ существует простое правило: через 10 минут после встречи журналист имеет право на общение с игроками.

Так получилось, что корреспондент, грубо говоря, наехал на меня. Я не был к этому готов.

— Когда вышло ваше интервью с заголовком «А где будет чемпионат мира?», вы обиделись?

— Я был удивлен. Предлагал в тот день поговорить о моей игре в «Колумбусе». Это еще туда-сюда. Репортер мне говорит: «А вы знаете, где будет чемпионат мира?» – «Мне все равно, о чем вы сейчас спрашиваете. Меня это не волнует». И с этого началась вся неразбериха.

Все подумали, что меня нужно уговаривать, что я – капризная звезда. Но, сами понимаете, в хоккее нет места для капризов. Или да, или нет. Все четко. У меня было два телефонных разговора с тренерами сборной – за шесть и за два месяца до начала чемпионата мира. Почему я не приехал? Причина простая – у меня оба локтя не функционировали. Последние 17 матчей в «Колумбусе» я играл в за-щи-те. Потому что работать в обороне мог даже в таком состоянии.

Потом мой артрит перешел в хроническую стадию. Те задачи, которые тренеры сборной ставили передо мной – играть в центре, выходить в ключевые моменты матча, – я не смог бы выполнить. Ну а играть в защите в сборной – об этом не могло быть речи.

— Считаете, что многие ваши проблемы возникают из-за российской прессы?

— Не считаю – я это прекрасно знаю. Есть разные журналисты. Некоторые ведут себя нормально, стараются узнать что к чему. Поведение других агрессивно. Они приезжают на выезд на пару дней. Им нужно срочно добыть жареную информацию. Они задают определенные вопросы и пытаются раскопать сенсацию, не понимая, что на самом деле происходит. Тот случай… Я знаю, что журналист прилетел издалека. Я вошел в его положение, дал интервью. Но почему я должен прогибаться под него, а он не может понять мое состояние?

«ОТНОШУСЬ К ФХР С ХОЛОДКОМ»

— О чем конкретно вы говорили по телефону с главным тренером сборной Вячеславом Быковым?

— Первый наш разговор – со стороны сборной была озвучена заинтересованность в моих услугах. Меня пригласили в команду. Второй разговор – в принципе я уже дал согласие… Но рассказал, какие у меня проблемы со здоровьем. Потом общался с Немчиновым. Говорил ему, что травма ухудшается, потому что мне в «Колумбусе» не дают отдохнуть. Руководство клуба не волнует мой вызов в сборную. И они правы в какой-то мере, потому что платят мне деньги. Генеральный менеджер «Колумбуса» сказал: «Я не против, если ты поедешь в сборную. Это твое решение».

Но после очередной медкомиссии я понял, что у меня просто нет рук. Без рук невозможно играть в хоккей.

— Следили за чемпионатом мира?

— Не с начала. Я лечился и был очень расстроен, потому что верил до последнего момента, что с помощью медицины смог бы приехать в сборную. Но по срокам я восстановиться не успевал, поэтому вопрос был исчерпан.

А концовку турнира застал – чемпионат мира не показывали в Америке, но я получал информацию из Интернета, газетных отчетов, разговоров с друзьями.

— Раньше многие энхаэловцы говорили, что у них нет контакта с ФХР. На них вешали всех собак, когда сборная проигрывала. С тех пор сменилось руководство федерации. Какие у вас теперь отношения с ФХР?

— Холодок остался. Все хоккеисты, кто играл в сборной, прекрасно знают, что это такое. Нет четкого организационного плана. Не хочу спекулировать на этой теме. Но знаю, что многие российские энхаэловцы не самого высокого мнения о сборной.

— Какой тогда смысл в нее приезжать? В конце прошлой недели вы дали ряд интервью в Новогорске. Цитирую заголовки: «Если буду здоров, в сборную приеду всегда», «Предложение Быкова приму не раздумывая», «Готов сыграть за сборную на чемпионате мира в Канаде».

— Вы сами знаете, журналисты пишут то, что они думают. Что они чувствуют после интервью. Но такие заголовки – не красная нить нашего разговора.

Хотя Вячеславу Быкову здесь, в Москве, уже после чемпионата мира я сказал то же самое. Если буду себя хорошо чувствовать, если буду в форме и вы меня пригласите, то с удовольствием.

— Вот две ситуации. Овечкина в сборной ставят в четвертое звено, где он забивает только один гол. Ковалева вообще не пригласили, хотя он был готов приехать даже на сборы — без гарантии места в составе. Вы были бы готовы к такому?

— У каждого хоккеиста есть свое эго. Если бы меня задвинули в четвертую пятерку, положительных эмоций было бы мало. Но раз дал согласие и приехал, надо выполнять то, что от тебя требуют тренеры. Это их команда, они ее собирали, имели свой план на хоккеиста Федорова. Турнир очень короткий. Нет времени, чтобы выяснять отношения.

«ФЕДОРА НАУЧИЛИ ДРАТЬСЯ В АМЕРИКЕ»

— Нет желания с возрастом вообще стать защитником?

— Совершенно нет. Если у меня получается играть в обороне, это еще не говорит о том, что я хочу быть защитником, дабы играть в хоккей до 45 лет, как Крис Челиос. Я – натуральный нападающий. Играть долго планов нет. А этот сезон будет решающим (у Федорова остается еще один год по контракту в НХЛ. — Прим. ред.). Или я подписываю новый договор, или заканчиваю карьеру. Я уже 22 года в профессиональном спорте. Хочется остановиться, просто пожить. Узнать, кто я такой вне хоккея.

— В марте перед дедлайном вас могут обменять в другой клуб…

— Очень возможная ситуация.

— И спросят, в какую команду ты хочешь перейти? Что выберете? У защитника «Бостона» Рэя Бурка в свое время интересовались мнением.

— Значит, его уважали больше, чем меня, — смеется Федоров. – Думаю, у меня в «Колумбусе» ничего спрашивать не будут. А отправят в команду, которая согласится принять условия моего контракта, и все.

— Если обменяют в «Детройт»?

— Я знаю четко: в тренировочный лагерь еду как игрок «Колумбуса». Что будет дальше? Я должен уважать свой контракт и отработать его до конца. Буду играть там, куда меня заведет судьба. Я как солдат.

— У вашего брата Федора Федорова есть все задатки стать звездой. Не считаете, что ему мешает раскрыться несдержанность характера?

— Насчет вспыльчивости ничего сказать не могу. Но знаю, что он всегда постоит и за себя, и за партнеров. Его научили драться в Северной Америке как надо. Федор не раз это доказывал в юниорской лиге Онтарио.

Когда мне доверяли, я показывал свой лучший хоккей. Если к Федору станут относиться так же, все будут довольны его игрой.

— Вы мечтали выступать с ним в одной тройке…

— Это не мечта. Однако кроме тренировок мы вместе не играли. Никак не получалось пересечься. Даже сейчас я начну сезон в Америке, а он в России.

— Так приезжайте в следующем году в суперлигу.

— Не исключаю этот вариант. Но с уверенностью говорить сейчас сложно.

— На одном сайте провели голосование: возвращению какого энхаэловца в суперлигу вы будете удивлены больше всего? Победителем опроса оказался Сергей Федоров.

— Я? Потому что долго играл в Северной Америке? Не всегда приезжал в сборную? Но первые 13 лет карьеры в НХЛ я попадал в плей-офф. Не удается только в последние четыре года.

— Вопрос от болельщика с ником Русский. Правда, что вы поставили ультиматум: мол, приеду в сборную, если туда пригласят Федора и мы будем в одной тройке?

— Ну, это опять пресса. Полагаю, одна из спекуляций вокруг какого-то интервью моего отца…

Хочу сказать: у отца всегда было и будет свое мнение. Он принимает участие в наших с Федором судьбах – уже потому, что он наш отец. Папа не раз подводил меня, и он об этом знает. Мы неоднократно говорили на эту тему. Я ему объяснял: «Виктор Александрович, вы меня подводите своими откровенными высказываниями», — улыбается Федоров.

— В прессе из него делают русского Дона Черри (одиозный канадский обозреватель, часто взрывающий Америку резкими заявлениями. — Прим. ред.).

— Кто от этого страдает? Может быть, я, он сам, карьера моего брата…

— Вы готовы и дальше терпеть такие страдания?

— Читатель должен понимать, что речь идет о серьезных вещах. И отец говорит обо всем совершенно открыто. Поэтому возникает такая реакция: ну вот, опять что-то случилось.

«РАД ЗА ВЕТЕРАНЧИКОВ «АНАХАЙМА»

— Спрашивает ваш тезка Сергей. Согласны с тем, что «Колумбус» — это низшая точка вашей карьеры?

— Годы в «Анахайме» тоже не были великолепными. Но в «Колумбусе» моя результативность снизилась до минимума. Однако я знаю, что если выхожу на лед, то еще могу играть в компетентный хоккей.

— В финале Кубка Стэнли-2007 вы переживали за «Анахайм»? Не чужая ведь команда.

— У меня был спортивный интерес. Команда изменилась после моего ухода, особенно в обороне. Но со всеми ребятами из «Анахайма» по мере возможности поддерживаю отношения. Я был рад за Теему Селянне, за Илью Брызгалова. За тех ветеранчиков, которые долго выступали в лиге, но не выигрывали раньше Кубок Стэнли.

— Жалость была? Вы тоже могли бы стать чемпионом.

— Жалости не было.

— Отношения с генеральным менеджером «Анахайма» Брайаном Бурком у вас сразу не сложились?

— Они были сугубо деловыми. О своих планах Бурк не сообщал. Говорил: «Работай, тренируйся, мы рады иметь такого игрока в команде». А через десять дней после последнего такого благоутешительного разговора меня обменяли в «Колумбус». Что поделаешь?.. Первый раз в жизни обменяли, причем в такой форме.

— На фоне этих игроков (показываю на фотографию на стене, на которой обнимаются Сидни Кросби и Александр Овечкин) не чувствуете себя динозавром? Лига после локаута сильно изменилась.

— Про динозавра у них спросите, — смеется Федоров. — А насчет изменений согласен. Скорости возросли, меньше стало зацепов… Это на руку всем, кто здорово играет с шайбой, у кого хорошие руки.

— Насчет скорости: однажды вы состязались с чемпионом мира по бегу. Об этом напоминает болельщик с ником Ыцна.

— Это было 13 лет назад.

— Забавный ролик: Федоров на коньках, на катке. Пролетает мимо камеры – стометровка секунд за пять. А за ним бегун с трудом шаркает по льду.

— Помню, что мы снимали клип на обыкновенном катке. И парень очень сильно замерз в шортах и шиповках. Он на самом деле был чемпионом мира. А я в то время неплохо катался на коньках.

«СЧАСТЬЕ – ЭТО КОГДА НИЧЕГО НЕ БОЛИТ»

— Вопрос от Сантоса: какие у вас отношения с бывшими партнерами по русской пятерке? Как сейчас здоровье Владимира Константинова?

— Отношения самые близкие. Мы поддерживаем связь по мере возможности. Самочувствие Владимира, думаю, под контролем. Я давно с ним не общался, но слышал от друзей в Детройте, что за Константиновым хорошо ухаживают. У него есть все необходимое для того, чтобы продолжать восстановление и жить лучше с каждым годом.

— Что любите читать?

— В основном русские детективные романы. Понравились сочинения Бориса Акунина о сыщике Фандорине… А так, висишь в Интернете, читаешь новости.

— Интересуется Александр. У вас есть планы уделять внимание детскому хоккею?

— У меня они были, и я их выполнял по мере возможностей. Лет пять-семь назад прислал в ЦСКА комплекты хоккейной формы на 120 тысяч долларов. Много пар коньков, клюшек, инвентаря… Представляете, все растащили. Теперь таких крепких связей у меня нет, а отсылать форму «на деревню дедушке» очень невыгодно. Но я помогаю в частном порядке. Знаю многих талантливых ребят, которым нужна помощь.

— Спрашивает Владимир Черняков. В чем секрет счастья?

— В физическом и моральном удовлетворении.

— Если у вас ничего не болит, это уже счастье?

— Я думаю, да. Абсолютное счастье.

— Pupkin ставит вопрос ребром: что для вас значит слово «патриотизм»?

— То же самое, что и в молодости, когда я играл за сборную СССР… А вообще вы говорите «патриотизм», а я отвечаю – «опыт».

— Что имеется в виду?

— Я бы расшифровал это так – опыт общения с Федерацией российского хоккея.

— Помните, вам четыре года назад вручали приз «Харламов Трофи» (учрежденная «Советским спортом» награда для лучшего россиянина в НХЛ, которого выбирают сами игроки. — Прим. ред.)? Интересно, где он сейчас?

— Конечно, помню. А как же? Все мои награды у папы в Детройте. Выставлены в его офисе.

— Александр Харламов рассказал нашей газете, что сейчас готовится фильм о его отце. Вам было бы интересно принять участие в эпизоде, исполнив роль кого-нибудь из советских хоккеистов прошлого?

— Если подойду для образа, то конечно. Кого бы я мог сыграть? Надеюсь, кого-то из центрфорвардов.

— Бориса Михайлова?

— Нет… Не знаю, честно говоря. Но вопрос вы задали интересный.

— В Голливуд вас не приглашали? «Анахайм» ведь рядом с фабрикой грез.

— Такого настроя у меня не было. Если играешь в «Анахайме» или «Лос-Анджелесе», нужно отказываться от этой идеи. Надо меньше светиться в голливудских тусовках. Это портит твою карьеру. Партнеры по клубу, управляющие, болельщики будут косо на тебя смотреть.

— Но игроки НБА такого не боятся.

— Это другая игра. Другая история, стиль жизни.

— Иванов хочет знать, вы поддерживаете отношения с бывшими партнерами по звену – Александром Могильным и Павлом Буре?

— С Павлом – нет. С Сашкой созваниваемся пару раз в год. Иногда встречаемся в Майами.

— Stupor считает, что вы за карьеру уже всем все доказали. Может, ну его, этот хоккей?

— Может, и так. Но я еще ставлю перед собой цели. Без интриги не интересно. Например, забить 500 голов за карьеру – сколько мне еще осталось? (Федоров забросил 461 шайбу в 1128 матчах регулярного чемпионата НХЛ. — Прим. ред.). Выиграть очередной Кубок Стэнли. Сейчас главная цель – вывести «Колумбус» в плей-офф. Вот это, считаю, будет достижением для команды.

— У меня закончились вопросы.

— Вот и десять минут прошли, — Федоров посмотрел на часы. Наша беседа длилась больше получаса.

А потом Сергей оставил пожелание болельщикам. Написал черновик, не сделав ни одной грамматической ошибки.

– Необычно для человека, прожившего двадцать лет в Америке.

– Семнадцать, — со значением поправил Федоров. Потом переписал начисто, более аккуратно выводя буквы. Поставил автограф, игровой номер 91. Пожал руку, улыбнулся, сел в машину и уехал из Новогорска по делам.