На следующий день корреспондент "СЭ", которому выпала нелегкая задача не только проинтервьюировать, но и проинформировать главного тренера сборной Вячеслава Быкова о решении Брызгалова, поделился со страниц газеты своим мнением. Оно сводилось к тому, что Илья разочаровал не только и не столько тем, что пренебрег чемпионатом ради личных дел, но прежде всего тем, что посчитал возможным не поставить об этом в известность Быкова до выхода нашего интервью в свет.

     Развернувшееся читательское обсуждение подтвердило: у людей не укладывается в голове, как Брызгалов мог оставить руководство сборной в неведении.

     И правильно, что не укладывается. Не мог он этого сделать. Как выяснилось, за несколько дней до публикации интервью в "СЭ" Брызгалов сообщил о своем решении человеку, с которым привык общаться по всем хоккейным вопросам. В котором небезосновательно видит олицетворение российского хоккея. Речь о президенте ФХР Владиславе Третьяке.

     Тут я перед Ильей и читателями виноват. В разговоре, что состоялся после финального матча сезона в Анахайме, Брызгалов, объясняя причины своего отказа, телефонный разговор с Третьяком упомянул - уже при выключенном диктофоне. "Но об этом не надо писать", - запомнились сказанные им при этом слова. Подумалось, что Илья попросту хочет оградить своего кумира от неизбежной шумихи и расспросов.

     Так или иначе, я решил не включать эту в приватном порядке полученную информацию в репортаж. Будь иначе, сейчас, наверное, было бы меньше обвинений Брызгалова в "немужском" (цитирую не статью коллеги, а последовавшее за ней обсуждение) поступке.

     Как же случилось, что президент ФХР не поделился информацией о ЧП с главным тренером сборной? Об этом остается только догадываться. Возможно, не поверил услышанному. Отказался верить. До последнего надеялся переубедить своего воспитанника. А Быкова решил не расстраивать раньше времени.

     Скажете, наивная теория? Слово "расстраивать" малоприменимо к мужской игре? И будете правы. Но это все, что я могу предложить на данный момент, ибо Брызгалов, когда автор этих строк до него дозвонился, гадать и обсуждать мотивы Третьяка не стал.

     - Илья, как вам жилось последние два дня?

     - Спасибо, хорошо, только очень много дел.

     - Звонят из Москвы? Ругают? Уговаривают?

     - Кто? Зачем?!

     - Вячеслав Быков сказал, что о вашем решении не ехать в Канаду он узнал от "СЭ". На вас посыпались шишки не только за отказ, но в основном за то, что сами не поставили главного тренера в известность.

     - Читать газеты у меня не было времени, был очень занят. Так что даже не в курсе того, что обо мне пишут. Передайте читателям и своим коллегам, что я звонил Третьяку за несколько дней до разговора с вами. Дайте вспомнить: с "Далласом" мы когда играли? Значит, в прошлую пятницу - считайте, неделю назад.

     - И что вы Третьяку сказали?

     - Сказал, что появились непредвиденные обстоятельства, из-за которых я никак не смогу уехать в мае из Калифорнии.

     - Как Третьяк отреагировал?

     - Был очень огорчен и рассержен. Говорил, что неправильно из-за личных дел пренебрегать сборной, спрашивал, не могут ли он и его коллеги помочь мне решить мои проблемы. Я ответил: "Мои дела здесь, из Москвы их не решишь". Пытался объяснить, что уговаривать меня бесполезно и что бывают вещи важнее чемпионата мира. Тут Владислав Александрович произнес: "Спасибо за все", - и положил трубку.

     - Почему вы позвонили Третьяку, а не Быкову?

     - Номера телефона Быкова у меня не было. Он мне его давал, но в тот момент под рукой его не оказалось.

     - То есть вы рассчитывали, что Третьяк передаст информацию о вашем решении главному тренеру сборной?

     - Я звонил главному человеку в российском хоккее. Что еще я должен был сделать? Я считал, что выполнил свой долг.

     - Почему, как вы думаете, Третьяк не связался с Быковым?

     - Понятия не имею.

     - Может, надеялся вас уговорить?

     - Не хочу строить никаких догадок.

     - После нашего интервью Быков, Третьяк или кто-либо еще из штаба сборной или федерации вам звонил?

     - Не знаю, у меня сегодня с утра было много неотвеченных звонков - такой сумасшедший выдался день. Может быть, звонили, но сообщений никто не оставил.

     - Последний вопрос. Вы не передумали?

     - Нет.

     - Пожалуйста, держите нас в курсе, если в вашей ситуации что-то изменится. Может быть, увидимся на матче "Анахайм" - "Даллас" в четверг?

     - Вряд ли, слишком много дел сейчас.

     В качестве эпилога хочется, перефразируя советскую киноклассику, сказать: Брызгалов, конечно, виноват, товарищи судьи. Но он не виноват.

     Виноват в непоследовательности. Возможно, в эгоизме. В чем угодно, но не в непорядочности, в которой его с праведным гневом обвиняют все последние дни.