Золотов предложил припомнить другого такого хоккейного чемпиона, в составе которого играли восемнадцать выпускников одной средней школы. А потом рассказал о деньгах, из-за которых той команды не стало.

- Третий чемпионат подряд выигрывала провинциальная команда – и, кажется, как раз в тот год всех это перестало удивлять. Как это объясняете?

– А тут просто все. До какого-то момента движение хоккеистов внутри России было центростремительным: из регионов – в Москву. Но в середине девяностых в провинции появились финансы – и расклад изменился. В казанский хоккей вместе с "Ак Барс Банком" пришли хорошие деньги. Я не скажу, что мы стали самыми богатыми в лиге, но одними из – точно. Контракты по тем временам были приличными.

- Две тысячи долларов в месяц? Пять?

– Побольше. До этого в нашем хоккее платили совсем смешные деньги.

- Нам все рассказывают про те времена и говорят: были смешные контракты. И мало кто точные суммы может вспомнить.

– До "Ак Барса" я год выступал в австрийском "Клагенфурте", а когда там сезон закончился, съездил еще в Словению – уже за меньшие деньги, но все равно. Тогда в Европу ехали заработать. "Клагенфуртом" владел русский бизнесмен, вкладывал деньги в команду. В Австрию я уезжал вместе с Димой Гоголевым, Игорем Ивановым и тренером Сергеем Котовым из напрочь безденежных "Крыльев Советов". Мы не убегали: Игорь Ефимович Дмитриев сам нас и отправил. Сказал: "Ребята, я не могу вам создать никаких условий. Поезжайте".

- Так а что в "Крыльях" платили?

– В том-то и дело, что ничего. Полгода без денег сидели. Если б платили в месяц 500 долларов, это было бы счастьем.

- Контракт с Казанью в 1997 году был счастьем?

– Да. Во-первых, это мой родной город. Во-вторых, появилась финансовая стабильность, я мог обеспечивать семью.

- Главный тренер того "Ак Барса" Юрий Моисеев – сложный ведь был человек.

– Своеобразный. Не назвал бы его угрюмым, мог пошутить – это запросто. Но если ему кто-то не нравился... В общем, были три-четыре человека, на которых он злость вымещал.

- Кто?

– Например, Дима Ванясов, Алмаз Гарифуллин. Это, наверное, в каждой профессии такое может быть. Вот я ваш начальник. Я могу симпатизировать одному, закрывая глаза на ошибки, а другого буду гнобить, не замечая успехов, – вне зависимости от результатов, качества вашей работы. Короче говоря, у Юрия Ивановича постоянно должна была быть какая-то жертва, какой-то конфликт.

- Почему Гарифуллин попал в немилость?

– Алмаз – очень умный человек. Школу окончил с отличием, в КГУ на юридическом отучился. А в немилость попал оттого, что по натуре своей – правдоруб. Если что-то не нравится – Алмаз всегда прямо говорит, не смягчая. Я его с детства знаю, он всегда таким был и сейчас остается.

- Кто самый надежный человек в той команде?

– Да я вам всех перечислю.

- Ну всех-то не надо.

– А в этом вопросе по-другому никак. У нас была очень дружная команда. Может, избито эти слова звучат, но так действительно было: я в таких командах больше не играл. Больше половины хоккеистов из того "Ак Барса" были местными, учились в одной школе. И ребята из других городов быстро к нам влились. Это сейчас многие клубы разбиты на группировки – одна тренерская, другая чешская, третья еще какая-нибудь. А мы держались все вместе.

- Артем Анисимов рассказывал, что однажды попал шайбой в шлем вратарю Сергею Абрамову – и очень долго от него потом бегал.

– Нет, ну это частный случай. Сергей Михалыч, на самом деле, душа того "Ак Барса". Если намечалось какое-то командное сборище, он все и организовывал. Сам купит мяса, сам приготовит, сам нарежет, сам сервирует. Уважение к человеку было безмерным, держал себя в отличной форме, хотя ему уже было под сорок. Большим авторитетом обладал и Рафик Якубов, наш капитан.

- Мог сказать Моисееву: "Тактика неправильная"?

– Нет, возражать в открытую и попадать в черный список было неразумно. Бывало так. Моисеев в перерыве что-то скажет о том, как играть, и выйдет из раздевалки. Тут встает Рафик, закрывает дверь и говорит: "Играть будем по-другому", – и рассказывает, что надо делать. Не то что мы шли поперек Моисеева – совсем нет. Просто иногда – не скажу, что очень часто, – мы понимали, что если будем играть так, как нас просит тренер, успеха это не принесет. Допустим, нам говорят: "Идите вперед, лезьте, давите". Мы идем, лезем, давим – и получаем одну шайбу, вторую. В перерыве: "...лезьте, давите". А мы чувствуем – сил для этого уже мало. Поэтому Рафик и говорил: "Не надо никуда бегать. От обороны поиграем следующий период, контратаки половим". И это приносило успех.

- Лезьте, давите – это фирменная установка того "Ак Барса"?

– Юрий Иванович делал упор на "физику". Посмотрите на состав: там были собраны хоккеисты 26-27 лет, то есть находящиеся в самом соку. Как-то и тактики даже особой не было. Мы брали своим движением, эмоциями. Моисеев умел подобрать такие слова, чтобы ты вышел на площадку и порвал того, кто встанет на пути. На установки часто приносил с собой книжку с афоризмами.

- Интересно.

– Периодически что-то зачитывал из этой книжки. Однажды распорядился, чтобы в раздевалке во-о-от такими буквами написали слова Виктора Гюго: "Хотеть недостаточно; надо мочь". И после оправданий вроде: "Я хотел, но не получилось", – он показывал пальцем на стену: "Читай, думай".

- Мы слышали, что у Моисеева хоккеисты в баскетбол на льду играли.

– Тренировки у него очень интересные были. Насчет баскетбола не скажу, но в ручной мяч в коньках играли. И в футбол тоже. А на песке, допустим, борьбой занимались. Вставали в круг – и вперед. Без строгих правил – надо было просто повалить человека на лопатки. Гунько, Чупин, Сарматин у нас в чемпионах по борьбе ходили.

- За сколько дней до матча вас сажали на базу?

– За день до игры – утром.

- Сбежать можно было?

– А как?

- Ну, вот с москвичами разговариваем – они как-то уходили.

– Нет, нас если закрывали, то закрывали. Замок не вешали, но уйти незамеченным было нереально. Ну вот даже если удалось сбежать – сразу куча проблем. Первая – город маленький, где-нибудь узнают и доложат. Вторая – на базу еще надо вернуться мимо охраны. Третья – не то что тренер, а сами ребята бы сказали: "Ты чего – совсем обалдел перед игрой шастать где-то?" Так что у нас никто не убегал, это абсолютно точно.

- Спонсоры, влиятельные болельщики к вам в раздевалку могли зайти перед матчем или после поражений?

– Зачем?

- Сказать, допустим: "Вы неправильно играете. Сейчас объясним, как надо".

– В других командах, знаю, такое было. И у нас пытались, но Юрий Иванович обрубал махом. Сказал нашим массажистам: "Если хоть кто-то не из команды будет в раздевалке – я вас штрафую". И им было уже все равно, кто перед ними – влиятельный или нет.

- Жесткие времена вы в Казани застали – "Тяп-ляп", "Хади Такташ"?

– Меня это не коснулось, слава богу. Если ты сам не в банде, не живешь этой жизнью, то в большинстве случаев тебя это не коснется. Сколько раз было: иду, а мне навстречу десяток таких серьезных бритых ребят. И ничего. Я им не интересен, им нужны такие же бритые ребята, с которыми они враждуют. Я из Кировского района, он более-менее спокойный был. Да и меня там знали. Ну подойдут – клюшку спросят. Если есть поломанная – дам. А сразу после школы я уехал в Москву: мама довезла меня до Сетуни, отдала Игорю Ефимовичу Дмитриеву – и в "Крылышках" я провел шесть сезонов.

- На чем вы ездили по Казани?

– У меня была "Лада" 99-я. Не переживал даже. Но потом скопил денег за год на "Тойоту Прадо".

- 17 августа 1998-го по вам сильно ударило?

– В гораздо меньшей степени, чем по остальным: суммы в контракте были прописаны в долларах, рассчитывались по курсу на день выдачи. Так что в этой ситуации мы просто отскочили.

- Кто был главным объектом шуток в "Ак Барсе"?

– А у нас смех был в команде постоянно. Каждый каждого поддевал. Не травили, нет. Беззлобные шутки были.

- Энхаэловских приколов вроде ботинок, гвоздями прибитых к полу, коньков подпиленных не было?

– Думаю, у нас в "Ак Барсе" за такое морду бы набили.

- Хоккейные чиновники в те годы развлекали себя тем, что каждый год меняли регламент турнира.

– Это точно. Нам достался гладкий чемпионат: первый этап – по конференциям "Восток" и "Запад", второй – турнир за 1-14 места. В плей-офф, конечно, было бы интереснее золото добыть, но переживать из-за того, в каком формате мы выиграли чемпионат, я сейчас не стану.

- Тот "Ак Барс" ненавидели в стране?

– За что?

- Ну, богатые клубы всегда ненавидят.

– Да нет, в чемпионском сезоне ничего подобного не было. Клуб начинают ненавидеть, когда он разоряет другие команды, переманивает игроков. А в том "Ак Барсе", повторю, большинство было местных. Давайте список, перечислю только тех, кто учился в той же школе, что и я: Ячанов, Грачев, Балмин, Завьялов, Нигматуллин, Якубов, Анисимов, Архипов, Баранов, Гарифуллин, Гизатуллин, Голубев, Лаза... Нет, Лазарев в другой учился. Дальше: Кадейкин, Касьянов, Кудерметов, Сарматин, Чупин. Вместе со мной – восемнадцать человек!

- Ого.

– Смотрите, в том "Ак Барсе" двадцать полевых сыграли больше половины матчей, из них шестнадцать учились в одной школе, пусть в разные годы. Плюс два вратаря. Другую такую команду чемпионскую покажите, если найдете.

- В следующем сезоне этого уже не было?

– Да, началось. Из наших друзей, проверенных в боях мужиков убрали нескольких, взяли на их место приезжих. К приехавшим ребятам у меня лично никакого негатива, но той команды, тех отношений в коллективе не стало.

- Как Моисеев это объяснял?

– Усилением команды. Ведь как было: после чемпионства генеральный спонсор дает клубу определенную сумму – тратьте, усиливайте состав. Ну мы тогда и не взяли на следующий год ничего с усиленным составом.

- К вам Андрей Трефилов на следующий год приезжал – говорят, всех в Казани неприятно удивил.

– Там как было. Сергей Абрамов заканчивает, нужен еще один вратарь. Смотрят – Трефилов. За сборную играл, в НХЛ. Подписывают. Дима Ячанов оказывается вторым. Играем с Трефиловым первый матч, ему с красной линии – бу-бух! И гол.

- У него же со зрением какие-то проблемы были?

– Играл он в линзах, это точно. После той шайбы пошла пенка за пенкой. И в команде росло непонимание.

- Всех, наверное, зарплата Трефилова смущала?

– Нет, мы знали, что ему платят в несколько раз больше, чем, допустим, Диме Ячанову, но задевало-то другое. Непонятно было, почему Дима Ячанов – умнейший, порядочный человек и отличный голкипер, выигрывавший чемпионство, не уступающий в классе и родившийся в Казани, остается вторым. Как так-то?

- Но Трефилов быстро уехал.

– Как Трефилов уезжал – это темная история. Все это делалось втихаря, никто из руководителей клуба об этом не знал. Могу ошибаться, но, по-моему, ему выплатили уже какие-то деньги, а он отстоял три матча – и решил уехать. Наши ребята посадили его на поезд.

- Насильно?

– Нет-нет, просто по-человечески помогли. Он сам попросил.

- Говорят, его что-то в бытовых условиях расстроило. Лифт, что ли, сломался.

– Трефилов жил со мной в одном доме, все там было нормально. Приезжим "Ак Барс" предоставлял жилье в двух высотных домах по соседству. Я, когда вернулся в Казань, жил поначалу у мамы, но потом ко мне должны были приехать жена с ребенком – клуб дал там квартиру и мне.

- Народ называл эти высотки "хоккейными домами"?

– Их турки строили, поэтому – "турецкими". Условия были отличные. Давали – в зависимости от размера семьи – одно-, двух- или трехкомнатные квартиры с отличным ремонтом, с обстановкой, со стиральной машиной. Посудомоечной, правда, не было – Сережу Зимакова это очень расстроило. Ему около двадцати было, он только-только приехал в Казань, заселился в квартиру, на следующий день приходит к руководству: "Прошу решить вопрос по посудомоечной машине, она очень нужна". – "Мальчик, – говорят, – ты чего?" А он качает права – настаиваю, говорит, дайте посудомоечную машину. В команде сразу соответствующее отношение к нему сформировалось. Человек ни одной игры, заметьте, не провел, для клуба еще ничего не сделал, но уже что-то требует. Мы, казанские, как-то проще были в этом плане.

- Хоккеист хоккеиста не заливал в тех домах?

– Ох, я уж не помню. Вообще, если случалась какая-то бытовая проблема, ты просто обращался к администратору "Ак Барса" – и на следующий день проблемы уже не существовало.

"Sports.ru"